Вторая часть манги Rozen Maiden. Вот, Джун сделал свой выбор, открыл дверь, шагнул в неизвестность, где его ожидают параллельный мир...и он сам. Главным героем первых двадцати пяти глав становится Джун, только другой, тот Джун, который ответил на письмо отрицательно. Он не встретился с Шинку, не познакомился с другими куклами Розена, не прошёл с ними через огонь и воду, как в первой части манги. Джун, в общем-то, остался таким же, каким должен быть в нормальном мире, где не существует живых кукол, в котором он не сделал никакого выбора. В школу он так и не пошёл, но умудрился устроиться на работу и, между прочим, поступить в задрипанный вузик, но это ему мало помогло. Повзрослевший хиккикомори это унылое зрелище, разумеется. Не раскрыв в себе достоинств, Джун также не справился со своими изъянами, оставшись всё таким же мелочным трусом. Поэтому Шинку считает этот "незаведённый" мир безнадёжным, поскольку прошлое изменить невозможно, в конце концов, её тут даже не существует, и ничего с этим фактом не сделаешь.
И вот к такому человеку обращается за помощью другой Джун и те куклы, которые были в строю. И это работает в обе стороны, ведь Джуну-младшему предстоит помочь самому себе изменить если не прошлое, то своё настоящее, а вместе с ним и будущее. Всё таки мир меняется не благодаря куклам и их сверхъестественным способностям, а благодаря ему и вместе с ним. Джун-старший думал, что всё дело в куклах и этим воспользовалась Киракисё, которая питается надеждами слабых людей. Осознание этой ошибки стало моментом катарсиса, оба Джуна в полной мере усвоили, что будущее зависит от настоящего, а настоящее зависит от тех границ и черт, которые они сами ставят перед собой. После этого у старшего Джуна всё пошло по маслу, потому что его жизнь теперь принадлежит не призракам прошлого.
А со своими призраками Джун-младший так и не расправился, что предопределяет ход сюжета второй половины манги. Однако она не будет посвящена только Джуну и его проблемам, поскольку важно раскрыть всех, даже второстепенную Мэгу, чья переживания на самом-то деле стали основополагающими, ведь сюжет происходит в её сне, полном боли и разочарования в отце. Это переживание точно так же роднило Киракисё с Мэгу, как роднило Мэгу с Суингито. Вообще, ближе к концу Розен как персонаж занимает более важное место, чем Джун, как минимум, потому что он является завязкой истории, намечающим свою трагедию и проблемы кукол. То есть происходит логическое завершение темы ответственности кукольника, прежде всего родительской. Больше скажу, именно он является главным антагонистом манги, из-за которого, как никак, его "дочери" вынуждены сражаться друг с другом не на жизнь, а на смерть.
Розен виноват перед всеми куклами, а больше всего перед Киракисё. Не удосужившись дать ей физическое тело, он обрёк её не только на паразитический образ жизни, но и на одиночество, которое больше всего съело её душу. Поэтому нету ничего удивительного, что она, в отличии от остальных, не искала встречи с "родителем", которого никогда не видела. Киракисё больше Суингито нуждалась в отце, в сёстрах, а он её, по сути, бросил на произвол судьбы. При этом в манге есть такие моменты, которые как бы пытаются несколько реабилитировать Розена перед читателем, усложнить его историю, представить его как несчастного человека, упивающийся горем. Но как бы ни было, он всё равно останется маньяком, использовавшим брошенных девочек в качестве материала для создания Алисы. Я об этом догадывался и вот, как оно оказывается. И его богоборчество тоже вышло тотальным провалом.
Если представить Розена как приверженца концепции, то он, несомненно, топит за механицизм. Кукольник представляет жизнь и весь мир как хорошо отлаженный механизм, которые можно собрать из составных частей. Он организовал для кукол некий механический Эдем, если руководствоваться библейскими образами, он правда считает, что живую девочку Алису можно собрать как заводную куклу. И чего он добился? Ничего, потому что вместо жизни получилась пусть и искусно сделанная, но всё-аки её механическая имитация. В погоне за сверхценной идеей Розен не только не вернул погибшую дочь, не только обрёк кукол на бессмысленную бойню, а также потерял самого себя, свою душу. Иронично, что пойдя против Бога, попытавшись оспорить Его монополию на роль творца, он сам несколько повторил его путь.
В предыдущей части библейские отсылки присутствовали, а тут их не пытаются особо скрывать от читателя когда идёт повествование о жизни кукол в механическом раю. Это, по-моему, самая крутой момент манги. В Книге Бытия, если вспомнить, вообще не рассказывают о том, что произошло с людьми между их созданием и грехопадением. Например, Ева это не рандомная прихоть Бога, Адам, так-то, чувствовал одиночество, у него была потребность в другом человеке. То есть у них наверняка были переживания, были причины колебаться, была, в конце концов, свобода воли, которая позволяет колебаться. Отсюда вытекает неизбежный вопрос - в какой момент и почему Адам и Ева перестали доверять Богу настолько чтобы довериться сатане?
В манге этот вопрос как раз поднят и раскрыт, теперь мы знаем, в какой момент куклы окончательно перестали доверять Розену - когда согласились променять искусственный рай на вечные страдания. То есть Игра Алисы это очевидный первородный грех. Но это не повод говорить о тождественности отца и Отца, это ирония. Розен не стал отцом лучшей девочки, он стал Ялдабаофом, решивший сделать дочерей лишь средствами реализации его нездоровой педофильской страсти. Розен мог мастерить какие угодно механизмы, шить самые красивые платья, но самого главного он не может дать - свободы воли, свободы от него. Так что кукольник это иллюстрация того, почему именно изгнанные из рая люди стали смертными и потеряли прежние божественные возможности - потеряли душу и стали бы такими вот Розенами, бессмертными и безнадёжными. Розен потерял не человеческое лицо, а образ и подобие Бога.
От всего этого финал становится ещё интереснее если держать библейские аллюзии в голове. Шинку всегда была пайдевочкой, до конца хотела верить в то, что её отец под Игрой в Алису имел ввиду вовсе не перманентный мордобой. Но Суингито, получается, была права, каждая из них для Розена была лишь камешком на пути к Алисе. Поняв это, Шинку восстаёт против воли нездорового человека, выходит из-под отцовской власти, выбирая то, чего хочет она, тем самым проявив свободу воли. Пойдя против одного отца, куклы пришли к Другому, к Тому, против кого восстал Розен. В конечном итоге они выбрали не изъяны и страдания, а любовь и чаепитие. Розен дико ошибался, думая, что последствия грехопадения, так сказать, сделали из обезьяны человека. Потому Джун, о котором всё время говорилось, будто бы он вылитый Розен, на деле оказался другим. Скорее уж Розен похож на прежнего Джуна своими эгоизмом и мелочностью. А вот кто действительно похож, так это Ториуми, Первое время казалось, что Ториуми является издёвкой над теми читателями, кто критикует кукольника и знает как лучше. На деле он образ безответственного отца. отпечатанный в разбитом сердце Киракисё. Отец, созданный куклой, то есть имитация имитации, симулякр.
На такой вот ноте заканчивается вторая часть Rozen Maiden. Финал открытый, Шинку лежит бездыханная, но мы знаем, что с ней всё будет хорошо, что она будет счастлива. И где-то до середины было впечатление, что манга несколько отупела, сюжет тянулся непонятно куда. Ещё в какой-то момент Rozen Maiden неожиданно прекращается в гаремник, и не то, чтобы это было плохо или уж слишком сомнительно, можно поиграться с фажеством читателей, но meh, повествованию особо не помогает. Однако финал вытянул мангу, как и в прошлый раз, тогда доставлял психоанализ, теперь к нему добавились библейские аллюзии. Ещё можно накинуть про Льюиса Кэролла, но я оставлю это тем, кто больше знаком с его творчеством. К слову, а кем же тогда является Лаплас, помимо Белого Кролика из Страны чудес? Лично я бы не стал называть демоном того, кто подвёл персонажей к бунту против главного антагониста тайтла.
